MENU

Fun & Interesting

Лидия Чуковская. Записки об Анне Ахматовой. 1964. Аудиокнига

Библиотека горсовета 2,461 lượt xem 1 year ago
Video Not Working? Fix It Now

Записки об Анне Ахматовой 1964 читает Светлана Репина. #аннаахматова #лидиячуковская #аудиокнига #аудиокнигаонлайн #биография #ахматова #чуковская

1963–1966 гг. Жизнь Анны Ахматовой, когда кончилась хрущёвская оттепель. Не удаются попытки напечатать «Реквием» и «Поэму без героя». Арестовывают, судят и ссылают поэта Иосифа Бродского. Чуковская помогает Ахматовой составить её сборник «Бег времени», записывает её рассказы о триумфальных последних поездках в Италию и Англию.

7 января 64
Сегодня моё утро началось с того, что мне позвонил товарищ Черноуцан. Голос суховатый, твердый. Интонации интеллигентные, но сухость, сухость официальная. Этого и следовало ожидать; чего же другого, собственно, я ждала? разговора по душам о поэзии, о стихах Бродского? Вздор какой! Инстанции на то и созданы, чтобы игнорировать суть любого дела. Игорь Сергеевич говорил со мною вполне благожелательно, а затем терпеливо выслушал мои возражения. Спасибо ему.
Он сказал, что редакции «Вечернего Ленинграда» «указано», «поставлено на вид» — за грубость тона и фактические передержки. Произнесены были товарищем Черноуцаном даже такие слова: «статья доносительская». Вот оно что! Нынче и в инстанциях порицают доносы.
На этом бы и кончить: статья грубая, лживая и доносительская. И приступить к «оргвыводам»: редактора газеты — в шею, авторов статьи — под суд за клевету.
Ан нет. С удивлением слушаю дальше. До сих пор всё произносилось в соответствии со здравым человеческим смыслом, далее — съехало в причудливую бюрократическую ахинею.
Он, товарищ Черноуцан, позвонив в Ленинград, выяснил: Бродский вёл дневник и в этом дневнике встречаются антисоветские высказывания. Кроме того, «общественность», то есть Гранин, председатель Комиссии по работе с молодыми, дал о Бродском отрицательный отзыв. Союз Писателей создал особую комиссию — опять комиссию! — в таком составе: Олег Шестинский и Эльяшевич. (О Шестинском не знаю ничего, об Эльяшевиче — только дурное.)
Я старалась разговаривать сдержанно. Не знаю, удалось ли мне это. Я сказала: а зачем, собственно, требуется комиссия и ещё одна комиссия, если Анна Ахматова утверждает, что Бродский — поэт, и поэт замечательный? То же и здешние знатоки перевода и поэзии.
Почему Шестинский и Эльяшевич авторитетнее Ахматовой, Маршака и Чуковского? И ленинградских специалистов-переводчиков, которые уже дали свой отзыв? Что же касается дневников, то — тут я сорвалась — кто же это смеет лезть в чужие дневники? Ведь это занятие постыдное, грязное. Дневник — интимный документ, а не публичная прокламация... Затем, чувствуя, что хватила лишку, что вклинилась в права «компетентных органов», чья специальность — читать чужие дневники и письма, — я наскоро рассказала всё, известное мне о Лернере. «И вот такой грязный субъект имеет власть над судьбой поэта!», сказала я. И умолкла. Собеседник мой и без меня знает отлично, откуда у Лернера полномочия относительно поэтов и не поэтов. Я спешно поблагодарила за звонок, за внимание, и мы простились.

Comment